А когда-то была любовь…

В судебном производстве бывают самые разные дела.
Судьям приходится разбираться в деталях не только уголовных дел, но и в гражданских спорах. Так, судебное следствие по бракоразводным процессам или по установлению отцовства порой проходит не менее драматично, чем по некоторым уголовным… 

Помню, как в давние времена мы во время студенческой практики присутствовали на судебном заседании по бракоразводному процессу. И помню, какой шок испытали мы, молодые девчонки, наблюдая за разыгравшейся на нем отвратительной сценой. Разводившиеся молодые супруги, ненамного старше нас, начали делить свое имущество. Впрочем, свое ли? Скорее – подаренное им родителями.

Эти двое, наверное, еще недавно клялись друг другу в любви. Наверное, в день свадьбы новоиспеченный муж вносил в дом свою юную жену на руках. Им кричали «Горько!», желали долгих лет счастливой совместной жизни, много детей. Но, увы, долгой семейной жизни по каким-то причинам не получилось.

Молодая женщина объясняла свое решение о разводе стандартной в те времена формулировкой «не сошлись характерами», за которой можно было скрыть многое. Детей у них еще не было. Поэтому сам развод прошел без особых сложностей. Но когда дошло до раздела имущества, бывший муж показал себя «во всей красе»…

Он предъявил целый список вещей, которые, по его мнению, суд должен был присудить ему. В нем было все – начиная от мебели, домашней техники и заканчивая ложками и блюдцами. И по каждому пункту у бывших супругов возникали споры. Помню, как молодая женщина с возмущением утверждала, что подушка (!), на которую претендовал бывший муж, подарена ей ее матерью в качестве приданого вместе с другими постельными принадлежностями.

Точно так же она утверждала, что мама ЕЙ подарила на свадьбу столовый набор ложек, вилок и ножей, а также эмалированный чайник с цветком на боку. И если на подушку у нее не было документальных доказательств, то на посуду мама сохранила чеки из магазина.

Слушать их споры, особенно попытки мужчины «отбить» хоть что-нибудь из вещей у бывшей жены, было противно. Мы с подругой пытались представить, как недавно они танцевали свадебный вальс. Честно говоря, сделать это было трудно.

А ведь когда-то была любовь. Впрочем, была ли?

Вторую историю мне рассказывала знакомая, работавшая в те давние годы адвокатом. Не секрет, что адвокаты часто вынуждены защищать кого угодно, каким бы омерзительным преступником он ни был, – либо за деньги, либо потому, что защита подследственных и подсудимых входит в их служебные обязанности. И не так часты случаи, когда адвокат отказывается в суде защищать интересы таких лиц. Так вот у моей знакомой такой случай в многолетней адвокатской практике был…

В адвокатскую контору обратился 27-летний мужчина. Ему нужен был адвокат, чтобы защищать его интересы в суде на процессе по установлению отцовства. Моя знакомая в тот день дежурила, а потому и приняла его заявление, заключив с ним соглашение о защите.

Он внес положенную оплату и рассказал, что у них с бывшей женой есть пятилетний сын. Жена подала на развод и иск на взыскание алиментов на содержание ребенка. Но поскольку он уверен, что сын не его, то и платить ей алименты не собирается. Мужчина рассказал, что, по его подсчетам, на момент зачатия ребенка он находился в командировке. Он даже предъявил адвокату заверенную копию командировочного удостоверения и …желез­нодо­рож­ные билеты в оба конца шестилетней давности. Клиент утверждал, что жена его была, мягко говоря, непорядочной женщиной и постоянно ему изменяла.

Настал день судебного заседания. Адвокат подготовила аргументированную защитительную речь, собираясь подкрепить ее врученными клиентом документами. Тогда было невозможно установить отцовство экспертным путем. Судебно-биологическая экспертиза крови могла лишь исключить возможность рождения ребенка с определенной группой крови у этих родителей. Но категорически подтвердить факт отцовства она тогда не позволяла, поскольку экспертизы ДНК еще не было.

Судебно-биологическая экспертиза по тому делу дала заключение, что мальчик с такой группой крови мог быть ребенком и этой матери, и этого отца. А мог и не быть.

И вот настал час истины. Как рассказывала мне адвокат, она не сомневалась в словах клиента и была готова защищать его интересы. Готова до тех пор, пока в зал судебного заседания не вошла скромная миловидная женщина, ведя за ручку… пятилетнюю копию клиента. Женщина подошла к судье и подала ему фотографию мальчика. На ней было практически то же лицо, что и у ребенка. Но дата на обороте свидетельствовала о том, что она сделана 22 года назад, так как это было фото клиента в том же возрасте, что и спорный ребенок.

Когда моя знакомая увидела все это, а главное, посмотрела в такие же, как и у ее клиента, глаза мальчика, которые засияли любовью при виде отца, как ребенок потянулся к нему, она поняла все кощунство лжи своего подзащитного. Тогда адвокат повернулась к мужчине и сказала, что не может защищать его интересы, поскольку видит: сын – его копия, а он лжет, отрицая отцовство. Она заявила самоотвод суду, а клиенту сказала, что заплаченные им деньги за защиту он получит позже в конторе.

С заседания она ушла, а позже узнала у судьи, что женщина принесла справку из роддома о том, что мальчик у нее родился недоношенным. Так что все «доказательства» мужчины оказались бесполезными. Суд признал его отцом и обязал выплачивать алименты. Но разве же это отец? Какие бы ни складывались отношения между родителями, ребенок не должен страдать – это однозначно для любого человека, имеющего сердце. А у того горе-папаши ни сердца, ни совести не было, в отличие от моей знакомой – адвоката.

Ольга МАРШАНСКАЯ,

государственный
судебный эксперт

Республиканского центра судебной экспертизы

при Министерстве юстиции.