На 11 квартале Чиланзара ставили диагноз чинаре. Точнее, пню вровень с землей, оставшемуся от дерева после его сруба. Специалисту Ташкентского ботанического сада Атиргул Халмурзаевой предстояло внести ясность, сухая была чинара или жизнеспособная и была ли необходимость в ее вырубке.
В управлении благоустройства Учтепинского района.
Информация о срубе платана с фотографиями и видео появилась в социальных сетях, вызвала острую реакцию пользователей и городского экологического ведомства. В Узбекистане с 1 ноября 2019-го по 31 декабря 2020 года объявлен мораторий на вырубку ценных видов деревьев и кустарников (УП-5863 от 30.10.2019 г.). Обстоятельства сруба стали предметом спора с руководством Ташкентского городского управления по экологии и охране окружающей среды и с инспекторами Учтепинского подразделения. Инцидент высветил ряд проблем в охране зеленых насаждений, которые не находят решения. Вопрос «сухая была чинара или жизнеспособная?» по мере его изучения обрел более широкий ракурс.
Для меня, как и для других очевидцев события, не было сомнений, что дерево на площадке вокруг жилых домов было полно жизненных сил. Все лето мы видели, как оно зеленело, было покрыто листвой, создавало тень. Да и на день вырубки не выглядело сухим. Вызванные в день происшествия на место инспекторы в один голос утверждали обратное: «Чинара сухая, есть решение хокимията на санрубку, согласованное с экологами. Вы не специалисты, чтобы утверждать обратное».
В самом деле, мы не специалисты, а обыкновенные граждане и хотим жить в тенистых дворах, а не среди сухих пней. Зеленая зона в жилых массивах катастрофически сжимается. Потому так остро и болезненно воспринимается любой факт вырубки деревьев.
Не надо быть специалистами, чтобы не увидеть в этой истории ряд нарушений законодательства. Разрешение хокимията на санрубку 4 деревьев (в том числе нашей чинары) не соответствовало установленным требованиям постановления КМ N 290 от 20.10.2014 г. В нем не указаны диаметры стволов, подлежащих рубке, их конкретная привязка к территории. Срок действия разрешения указан с нарушениями. Согласно постановлению КМ N 290 он должен заканчиваться не позднее 31 декабря. В выданном документе разрешение действует до 29 января 2020 года. С координатами рубки тоже явно не то. Указаны 11 домов, а 4 подлежащих рубке дерева находятся практически в одном месте. Нарушен порядок оформления подписи, которая является обязательным реквизитом служебного документа, придающим ему юридическую силу. В разрешении указана лишь чья-то личная подпись, но не дана расшифровка этой подписи: фамилия и инициалы. Такая небрежность оформления официальных документов может привести к негативным последствиям. Возникает вопрос: имеет ли это разрешение на санитарную рубку деревьев юридическую силу?
Больной скорее жив, чем мертв
По просьбе журналистов для обследования того, что осталось от чинары, экологи пригласили специалиста Ботанического сада Атиргул Халмурзаеву. На Чиланзар выехала группа работников городского управления по экологии и охране окружающей среды с замначальника Артуром Мустафиным. Обследование, заметим, проводилось спустя 6 дней после события.
Диагноз был установлен в 30 секунд: пенек сухой, потому что имеет характерный звук при простукивании; поражен вредителями; с помощью секатора легко отслаивается кора; имеются ходы, проделанные вредителями…
Достаточно ли этого, чтобы считать чинару нежизнеспособной? Жители сомневаются. Проводят аналогию с человеком. Ведь никому не придет в голову убивать его, потому что он болен, – будут лечить. Так и с деревьями. Больное – не означает сухое и нежизнеспособное. Мы не специалисты, поэтому решили обратиться к мнению ученых: лесовода и энтомолога.
– По одному пню определить жизнеспособность дерева трудно. Чтобы сказать что-то определенно, надо смотреть ствол в период вегетации, когда на нем есть листва, – говорит кандидат сельскохозяйственных наук Евгений Ботман (НИИ лесного хозяйства Узбекистана). – Возможно, чинара была живая. Оценивать состояние дерева, степень поражения насекомыми должна команда специалистов: экологи, лесоводы, энтомологи, фитопатологи. Один эколог не может брать на себя ответственность принятия такого решения. Он не в состоянии компетентно оценить, хватит ли дереву сил выжить, можно ли его сберечь, если обрабатывать.
По мнению кандидата биологических наук Натальи Лебедевой (Институт зоoлогии АН РУз), по фотографиям и видео не видно, что дерево поражено вредителями настолько, чтобы считать его высохшим и подлежащим вырубке. Сердцевина пня целая. Ходы от насекомых не являются показателем его нежизнеспособности. На фото они незначительные. В большей или меньшей степени насекомые имеются практически на каждом дереве. Что касается коры, то чинара сбрасывает ее, обновляясь, потому что растет в ширину. Так она освобождается и от насекомых, которые прячутся в коре. Это как раз один из показателей ее жизнестойкости, наличия иммунитета. Дерево, как и человек, борется с вредителями. Если ему не хватает сил, оно не справляется, надо помочь.
Конечно, очень серьезный вопрос профессиональной компетенции инспекторов. Многие из них не имеют экологического образования, в системе постоянно идет ротация кадров. Могут ли они дать грамотное заключение о состоянии зеленых насаждений с учетом всех факторов?
Согласна с учеными, что подписывать заключение должна группа специалистов разного профиля, в полной мере учитывающая все особенности деревьев. Для экологов должны быть разработаны методические рекомендации, включающие критерии оценки состояния зеленых насаждений, степень поражения их вредителями, чтобы было понятно, когда и какие деревья надо рубить, обрезать, лечить. Нужны правила санитарной обрезки и формовки для каждого вида деревьев с учетом возраста, размеров, других характеристик. После обрезки необходимо обрабатывать места среза варом, что у нас не делается, поэтому так много деревьев поражены вредителями.
Рубить нельзя лечить.
Где поставить запятую?
По данным экологов, в столице около 70 % деревьев заражены вредителями. Что с ними делать? Не пускать же все под нож. «Лечить», – говорят наши собеседники. А как лечить, если делать это некому и нечем?
– 28 лет назад в республике ликвидирована служба защиты растений при городском хокимияте, которая занималась обработкой деревьев от вредителей, – говорит Атиргул Халмурзаева. – Сейчас этим никто не занимается. В результате зеленому фонду нанесен огромный урон. Посмотрите, вредители практически под корой каждого дерева, которые заражают друг друга. Вначале они поедали тополя, карагачи, затем переместились на дубы и чинары, древесина которых тверже.
Заместитель начальника Ташкентского городского управления по экологии и охране окружающей среды Артур Мустафин отмечает, что службу защиты растений в 80-е годы прошлого века перевели на хозрасчет, она не смогла себя окупать. Препараты для обработки деревьев очень дорогие. Городское управление ставит вопрос воссоздания этой службы перед столичной администрацией, но пока безрезультатно.
Конечно, должны быть ответственность городской администрации за состояние зеленого фонда, объединение усилий ряда структур в продвижении решения этого вопроса. Ну и, конечно, позиция экологического ведомства должна звучать громче и настойчивее. Ведь, по сути, они имеют дело с последствиями серьезной и не решаемой более четверти века проблемы. Кто-то должен сдвинуть ее с мертвой точки.
Вместе с экологами едем в управление благоустройства Учтепинского района (РУБ), куда увезли древесину нашей чинары. Оставим в стороне сомнения относительно представленных нам срубов (те или не те?) – речь уже о другом. Разговариваем с начальником РУБ Бахтиёром Мустафаевым. Тоже говорит о массовом заражении деревьев вредителями, отсутствии химзащиты, необходимости срочного принятия мер. Есть надежда: рассматривается возможность восстановления службы защиты растений в 2020 году на базе главного управления благоустройства г. Ташкента. А пока РУБы занимаются лишь обработкой можжевеловых по договору со структурами «Узагрокимёхимоя», которые обеспечивают сельское хозяйство химическими и биологическими средствами защиты.
Как определить, какие деревья потребуют обработки и какова степень их поражения вредителями? Подошли к вопросу инвентаризации зеленых насаждений. Серьезная проблема, решение которой предусмотрено постановлением КМ N 43 от 17.01.2019 г. Для чего нужен такой аудит? Чтобы знать, что у нас есть: сколько здоровых, аварийных деревьев; что надо срубить, обрезать, обработать, посадить и т. д. По сути – это должны быть экологические паспорта зеленых насаждений, каждое дерево пронумеровано, занесено в электронную базу – большая совместная работа команды экологов, ботаников, лесоводов, энтомологов, других специалистов при участии общественности.
– Деревья в городе сохнут также из-за отсутствия поливов, – говорит Атиргул Халмурзаева. – В столице деградирована арычная сеть, поддерживающая зеленые насаждения. Плюс изменение климата, аномальная жара. Нужны новые посадки деревьев. Но без полива, защиты от насекомых все останется по-прежнему. Жители тоже должны быть ответственны за зеленые насаждения. Поливать деревья хотя бы раз в неделю.
О поливах, посадках, восстановлении арычной сети тоже говорится в документах. Рекомендации и призывы к ответственности населения носить воду ведрами либо поливать деревья шлангами, по меньшей мере, вызывают улыбку специалистов. Наши собеседники считают, что, перед тем как сажать деревья во дворах, должен быть составлен план посадки, решен вопрос с поливом – иначе все засохнет в первый же год. Без этого даже не стоит браться за дело. Взрослые деревья еще могут дотянуться до грунтовых вод, а вот молодым нужен стабильный полив, а не из ведерка.
Заказывают обрезку – получают рубку.
Обрезка деревьев требует согласования
Деревья растут, стареют, болеют, умирают, могут представлять реальную угрозу для жителей, автомобилей, строений, коммуникаций. В жилых кварталах они требуют санитарной обрезки, рубки, удаления сухих веток, сучьев.
Кто должен инициировать эти работы? Пользователь или собственник земельного участка. Согласно постановлению КМ N 43 внутри жилых кварталов заявителем санитарной рубки, как правило, является ТЧСЖ (махалля, хокимият). Реально всю ответственность за содержание земельного участка и растущих на нем деревьев вешают на товарищество. Но подавляющая часть ТЧСЖ не имеет придомовых участков. Они не имеют кадастровых документов, определяющих границы земельных участков и удостоверяющих право пользования ими.
Если ТЧСЖ вывозят смет, убирают территорию, содержат дворников, по сути – это нецелевое расходование средств членов товарищества. Потому что нет земли – нет ответственности и не должно быть затрат. Но если не делать этого – дворы зарастут мусором. Поэтому в отсутствие кадастра на земельный участок ответственность за содержание деревьев, по сути, должна возлагаться на собственника земли – государство в лице органа местного органа власти (хокимията).
Процесс санрубки и обрезки регулируют постановления КМ N 290 и N 43. Порядок получения заключений и разрешений на рубку деревьев и кустарников, в том числе в санитарных целях, регламентирует Административный регламент оказания государственных услуг по выдаче разрешения на рубку деревьев и кустарников, не входящих в государственный лесной фонд (прил. N 1 к ПКМ N 255 от 31.03.2018 г.).
До недавнего времени разрешительные процедуры были прописаны лишь для санрубки, для которой требуется согласованное с экологами разрешение хокимията. В законодательстве не было понятия «санитарная обрезка». Входила она или не входила в санитарную рубку, надо ли получать на нее разрешение или нет – этот момент провисал, требовал уточнения и был предметом споров с экологами. Пункт 34 Положения (утв. ПКМ N 43) снял этот пробел, установив, что для санитарной обрезки деревьев согласования с экологами не требуется. Заказчик едет в РУБ, делает заявку, РУБовцы приезжают и выполняют работу.
Но таким образом можно обрезать полгорода и по ходу действия спилить все, на что глаз ляжет. Потому что нет ни разрешения, ни реального контроля за санобрезкой. Если ее заказывает ТЧСЖ (махалля, хокимият по требованию граждан), то оно должно и контролировать. Во-первых, рубщики не всегда информируют заявителя о проведении работ. Во-вторых, были случаи, когда заказчики-контролеры в одном лице под видом обрезки инициировали незаконную рубку. Согласно НПА заявитель должен отчитаться о выполненной санрубке в течение 10 дней перед хокимиятом, а тот отправить отчет в экологическое ведомство. Но в отчете можно написать все что угодно – заявителя уже никто не контролирует. Нужен контроль за легальными рубками. Экологи не должны устраняться из этого процесса. Надежды на общественный контроль еще слабоваты.
Начальник Учтепинского РУБа отметил, что на всякий случай страхуется и требует от заявителей обрезки разрешение на нее, хотя это не предусмотрено Регламентом. Согласна с ним, что в условиях тотального правового нигилизма обрезка должна быть подтверждена документально.
Но к чему может привести такая перестраховка, а также правовая неосведомленность заявителей? Пример тому – наш случай с вырубкой чинары. Разрешения на санобрезку не требуется, соответственно, специального бланка заявки на обрезку нет. Есть только на санрубку. Многие заявители не в курсе этого. Предположим, товариществу нужна обрезка, оно идет в Центр «Единое окно», заполняет бланк на санрубку и получает ее в конечном итоге. То есть просит обрезку – получает рубку.
Именно так произошло и с нашей чинарой, когда ТЧСЖ «Хилола-сервис» подавало заявку с намерением обрезать 100 деревьев вдоль тротуаров, чтобы открыть от веток видеокамеры, уличные фонари и электропровода. В результате в разрешении появились 4 дерева на санрубку, в том числе и чинара. Не вдаваясь в перипетии этой истории, в которой много вопросов, ясно одно: механизм требует совершенствования. И санитарная обрезка тоже должна согласовываться со специалистами.
Снизить градус напряжения и контролировать рубку жители могли бы на основе реестров выданных разрешений, которые природоохранные ведомства должны размещать на своих веб-сайтах. Эта норма, предусмотренная законодательством, кочует из одного документа в другой и до сих пор не работает.
Вопрос «что делать?»: рубить, лечить или проводить профилактику – ждет решения. Иначе не останемся ли мы в пустыне?
Тематический выпуск ведет Ирина Гребенюк, наш спецкор.