Нижняя палата парламента рассмотрела отчет об исполнении Государственного бюджета Республики Узбекистан и государственных целевых фондов за I полугодие 2015 года. Его представил заместитель министра финансов Мубин Мирзаев.
Основные бюджетные тренды последних лет остались без изменений: профицит, положительное сальдо внешнеторгового оборота, рост налоговых поступлений на фоне снижения ставок и социальная ориентированность бюджета в целом.
ПО ВОЗРАСТАЮЩЕЙ
Высокие темпы роста валового внутреннего продукта – 8,1% – и бюджетный профицит в размере 0,2% к ВВП Минфин объясняет «позитивными структурными сдвигами и качественными тенденциями в экономике».
Абдурашид ТУХТАБАЕВ,
член Комитета по бюджету и экономическим реформам, фракция ДП «Миллий тикланиш»:
– Структура экономики действительно меняется: оптимизируется соотношение долей промышленности, сельского хозяйства и сферы обслуживания в ВВП, растут объемы малого бизнеса и частного предпринимательства, импортозамещения, производства товаров народного потребления. В результате – по данным отчета World Economic Forum (WEF), подготовленного на основе прогнозов Всемирного банка, – мы вошли в пятерку стран с самыми высокими прогнозируемыми годовыми темпами роста в период с 2014-го по 2017 годы.
Да, мы по-прежнему остаемся пятым по величине экспортером хлопка, газа и золота в мире. Но при этом у нас в общем объеме экспорта 72% – это готовая конкурентоспособная продукция! И сальдо в пользу экспорта – $83,4 млн.
Итоги первого полугодия.
• Введены в строй 1 866 новых производств, на которых создано более 24,8 тыс. новых рабочих мест.
• В рамках Инвестиционной программы реализованы 63 проекта общей стоимостью $160,9 млн.
• На крупных промышленных предприятиях обновлены 819 единиц изношенного оборудования на $43,3 млн.
• Себестоимость по республике снизилась в среднем на 9,6%.
• В экспортную деятельность с начала года вовлечены 493 новых предприятия, что способствовало увеличению экспорта на 7,4%.
• Освоены экспортные поставки 168 новых видов продукции.
• В республике за полгода создано 441,8 тыс. новых рабочих мест. Из них – 274,9 тыс. – в сельской местности.
Даже если параллельно какая-то часть ранее созданных рабочих мест сокращалась – это естественные процессы для любой экономики, сальдо все равно положительное. И подтверждение тому – динамика налоговых поступлений.
Снижение с начала года ставок прямых налогов привело к расширению налогооблагаемой базы и дало прирост поступлений на 16,7% в сравнении с аналогичным периодом прошлого года. По ЕНП также были снижены ставки в промышленности и строительстве до 5%, но поступления не уменьшились, а выросли на 22,8%.
Доля косвенных налогов в общей структуре доходной части бюджета составляет 53,2%. Здесь есть еще один немаловажный момент… Сегодня более 66% налоговых поступлений по НДС обеспечивают республиканские предприятия, а прежде порядка 70% НДС поступало по линии импорта. Соотношение таможенного и внутреннего НДС «развернулось на 180˚»: около 70% – внутренний и порядка 30% – таможенный. О чем это говорит? О происходящих структурных и качественных преобразованиях в экономике страны.
• На финансирование социальных расходов за I полугодие выделено 13,9% ВВП.
• В целом на образовательную сферу за полгода израсходовано порядка 5,8 трлн сумов (57,8% всех расходов на социальную сферу). Это инвестиции в человеческий капитал.
«СДЕЛАНО В УЗБЕКИСТАНЕ»
Совершенно очевидно, что хорошие показатели по экспорту нам обеспечило не только «правильное» соотношение сельского хозяйства и промышленности в структуре экономики. Благоприятная внешнеполитическая обстановка для не вовлеченных в территориальные конфликты на постсоветском пространстве экспортеров тоже сыграла свою роль. Но что будет с нашими показателями, когда этот внешний фактор перестанет быть столь значимым?
Как должна функционировать и транслироваться концепция качества продукции – базовая составляющая бренда «Сделано в Узбекистане»? Необходимые институции вроде бы существуют – стандартизация, сертификация, а концепции качества как средства продвижения узбекских товаров на внешние рынки – нет.
Полянте СВЕШНИКОВ,
член Комитета по вопросам промышленности, строительства и торговли, фракция УзЛиДеП:
– Любое государство, занимающееся внешнеэкономической деятельностью, кровно заинтересовано в том, чтобы его продукция прямо ассоциировалась с безусловным качеством. Чтобы оно – это самое качество – было частью бренда, как, например, в Японии или Германии.
Или возьмем Китай: качество фабричной продукции у них достаточно высокое, поскольку контролируется на всех возможных уровнях. Если вдруг фабричный, включенный в госпрограмму товар оказывается с изъяном, там в тюрьму сажают за это лет на десять. Серьезно! Мелкие же производители находятся за пределами сферы контроля. Но у них и цена в разы дешевле.
Будучи в Китае в составе делегации, я как-то спросил у одного из местных чиновников, почему они столько всего производят, но все это такого низкого качества. Тот быстренько полистал книжку и говорит: «Извините, но мы с Узбекистаном практически не торгуем (на тот момент действительно было так). Это, – говорит, – скорее всего, ваши предприниматели приезжают и сами покупают что-то у наших мелких производителей, которые в государственную программу не включены. Да, у них все дешевле, но мы не вмешиваемся в ситуацию по трем причинам: во-первых, нам надо обеспечить народ работой; во-вторых, валюта есть валюта; в-третьих, если два предпринимателя договариваются между собой напрямую, государство в этом не участвует и никаких условий в отношении качества продукции или услуг не ставит. Такой порядок».
Китайский фабричный товар, как я уже сказал, другое дело. Он идет на экспорт по государственным каналам, и его качество жестко контролируется. У них это называется «американский стандарт» (по типу, как у нас говорят, – «евростандарт»). Если на китайском товаре где-нибудь на бирке написано «Американский стандарт», это стопроцентная гарантия! И я убедился в этом на своем опыте, будучи директором «ПГС»: китайские заводские сварочные аппараты, купленные нами бог знает когда, до сих пор прекрасно работают.
Полагаю, и в Узбекистане нужно ввести порядок, при котором бренд «Сделано в Узбекистане» станет ассоциироваться с высоким качеством.
– Вы предлагаете «китайский вариант»? Этих – контролируем, а эти – пусть сами договариваются?
– Во-первых, у нас не такая большая страна, полтора миллиарда китайцев супротив наших тридцати миллионов – разница есть, конечно.
Я думаю, на рынке Узбекистана вопросы качества будут развиваться без особого вмешательства государства. Исключение составляют только вопросы безопасности продукции, это святое. А в остальном рынок сам определит, какая продукция конкурентоспособна.
Что же касается экспорта… У нас есть Узстандарт и система сертификации продукции. А потому можно ставить какие-то условия в отношении качества товара, идущего на экспорт. Регулирование могут осуществлять организации, дающие экспертное заключение, что эта продукция, допустим, гарантированно высококачественная. И тогда можно будет говорить – это произведено в Узбекистане.
– То есть, вы хотите сказать, что Узбекистан может пойти на «сужение» потоков частного экспорта ради репутации узбекской продукции на мировых рынках в целом?
– Возможно. Хотя особо препятствовать частным экспортерам тоже будут вряд ли, это же с притоком валюты связано.
Это может быть примерно как с китайским экспортом: государство особо не вмешивается в частные договоренности при соблюдении общих условий, диктуемых Узстандартом, тогда как стратегические направления экспорта жестко контролируются.
– И в результате получится двояко – как в том же Китае: сделано в одной стране, но это – суперкачественное, а то – так себе. То ли дело – немецкая техника. Никаких сомнений в качестве не возникает.
Кроме того, мы Китаю все равно не конкуренты в плане себестоимости…
– Да, это очень серьезный вопрос. Безусловно, производитель в Узбекистане сегодня находится в более сложных условиях, чем в Китае.
– Почему?
– В республике производится далеко не все, что нам нужно – как для потребления, так и для производства. Да, это наследие существовавшей в свое время узкой промышленной специализации регионов бывшего Союза. И это не решается быстро. Еще годы и годы уйдут на то, чтобы программы локализации продукции нивелировали последствия плановой экономики.
Единственно верным решением в нашей ситуации был упор на интенсивное развитие малого бизнеса и частного предпринимательства. И мы это, слава богу, сделали. Сегодня они уже стоят в авангарде нашей экономики.
– Тем не менее сами производители жалуются на то, что наиболее дорогостоящие комплектующие на сегодняшний день для них – не те, что импортируются, а те, что производятся в республике.
Себестоимость в результате получается высокой. А потому потребитель, еще не имеющий установок «наше = качественное», выбирает другие возможные варианты; производитель, не имея гарантированного высокого сбыта, не может попасть в программы локализации и получить шанс сэкономить на ЕНП… Круг, таким образом, замыкается. И хуже всего – производителю. Выходит, мы слишком дороги для самих себя?
– Любое производство – тех же самых комплектующих – в конечном счете завязано на импорте того сырья, которого у нас нет физически. А в его стоимости, помимо цены контракта, сидят таможенные расходы, логистика и т.д. и т.п.
Но вот что интересно: мы импортируем металлопрокат, к примеру. Он сейчас подешевел на внешних рынках процентов на двадцать, а в Узбекистане его цена все равно растет. И никто не следит за этим.
Вот стоит один раз цене повыситься на что-либо, – всё! Она больше никогда не упадет. В результате себестоимость раздута, цены на производимую продукцию неконкурентоспособны, а прибыль сдулась до минимума.
– Либо – вы начинаете экономить «по-китайски», и вопросы высокого качества у вас уже не в приоритете…
– Примерно так. Но я думаю, решение проблемы в конечном счете нами будет найдено.
Юлия ЯШИНА,
наш спец. корр.
