В эти новогодние дни, куда ни кинешь взгляд – всюду обезьяны. Хозяйка этого года царит на витринах, календарях, прилавках с праздничной мишурой.
А я вспоминаю достоверный случай, связанный с этой проказницей, который произошел в 1954 году. О нем в своих записках рассказал мой папа – Дмитрий РОМАШКО, много лет служивший в Ташкентском зоопарке.
По радио объявили, что произвел посадку самолет из Москвы.
Необычного пассажира – обезьяну шимпанзе – встречали сотрудники Ташкентского зоопарка, в числе которых был и я.
Клетку с нашим питомцем привезли на машине грузоперевозки. Пока оформляли документы, я решил взглянуть, как чувствует себя обезьяна. Спереди клетка была заделана частой металлической решеткой. Из-за нее на меня смотрели умные карие глаза. Сквозь прутья просунулись 2 массивных пальца зверя и прозвучало доброжелательное приветствие: «У-у-у, коко». Я осторожно подержался за его пальцы. Познакомились…
Из данных его паспорта стало известно, что в Москву шимпанзе прибыл из Голландии. Ему 8 лет. Кличка была труднопроизносимая и неблагозвучная. Поэтому мы решили окрестить его по-своему – первым сказанным им при знакомстве словом – Коко.
В документах также было указано, что шимпанзе следует в Термезский зоопарк. Но из-за отсутствия прямого рейса обезьяну отправили в Ташкент. Коко предстояло погостить некоторое время в нашем зоопарке. Его разместили в большой клетке. Мы впервые видели такого красавца внушительных размеров, но при этом он показывал доброжелательный нрав и отсутствие агрессии.
Позавтракав, он обычно садился возле прутьев и приводил себя в порядок. Что-то находил в шерсти и эту невидимую для нас находку отправлял в рот. Однажды, наблюдая за ним, я вытащил из пачки папиросу. Коко бросил свое занятие и уставился на нее. Зная о пристрастии обезьян к табаку, я решил проверить, не курит ли он. Дал ему папиросу. Коко осторожно взял ее, понюхал и, как заправский курильщик, сплющив мундштук, зажал его во рту, выпятил губы, явно прося прикурить. Я поднес зажженную спичку. Он прикурил и с видимым удовольствием стал пускать дым. Чувствовалось, что делает он это не впервые.
После этого случая у нас с Коко завязалась дружба. При моем появлении он бросал свое занятие и с приветствием «У-у-у, коко» протягивал 2 пальца для пожатия. Я всегда приносил какое-нибудь лакомство. Он быстро с ним расправлялся и просил закурить. Окурок всегда выкидывал за решетку.
Термез в то время был режимным городом, и, чтобы попасть туда, нужна была виза. Пройдя необходимую процедуру проверки, мы прибыли к месту постоянного проживания Коко.
Местный зоопарк располагался на окраине города на берегу Амударьи. Его директор Георгий Николаевич Максимов не только знал все о животном мире, но и увлекался ботаникой. Это самым благоприятным образом сказывалось на условиях жизни обитателей зоопарка: здесь росли деревья и кустарники различных климатических зон. Особая гордость – центральная виноградная аллея, под зеленым сводом которой созревал виноград разных сортов.
В клетке, предназначенной для Коко, его ждала самка шимпанзе по кличке Матильда. Из-за нее и был куплен Коко. В зоопарке планировали получить от них потомство. Однако первая встреча приматов прошла без какого-либо интереса сторон.
Жилище обезьян было сделано из толстой металлической сетки, прикрепленной гвоздями к деревянному брусу. На мое замечание, что такое ограждение для Коко ненадежно, Максимов безмятежно ответил: «У меня львы сидят за такой же сеткой».
Как водится, по прибытии гостей пригласили на обед. Мы отправились в расположенный неподалеку «красный уголок». Но пообедать нам не удалось. Крики «Караул! Обезьяна вышла!» подтвердили мои опасения. Шимпанзе вырвал сетку из креплений и вылез в образовавшийся проем.
Выскочив, мы увидели, что Коко стоит, а на него с большой палкой наступает один из смотрителей зоопарка Николай, видимо, решив, что без проблем загонит обезьяну на место. Однако Коко стремительно подскочил к нему, ухватился за палку и резко дернул на себя. Николай при этом перекрутился и оказался спиной к обезьяне. Коко тут же огрел его палкой ниже спины. Палка сломалась, а Николай спрятался за дерево. Коко же, недовольно ворча, направился по виноградной аллее к выходу из зоопарка. Мы последовали за ним. Смотритель должен был разыскать сачок и сеть, чтобы изловить беглеца.
Коко медленно шел по дороге в сторону города. Иногда останавливался, осматривался. Опять продолжал путь. С обеих сторон дороги тянулись поля. Но вот начались жилые дома, огороженные дувалами. Единственным домом с окнами на улицу оказалась столовая. Приближался вечер, и в столовой посетителей не было. В зале сидел лишь один мужчина, положив голову на стол, где стояла недопитая бутылка и тарелка с закуской. Да еще официантки и повара за своим столиком обсуждали события дня. Увидев залезающую в окно большую обезьяну, персонал спрятался на кухне.
Коко подошел к посетителю. Попробовал с тарелки – не понравилось. Отпил из бутылки. Тронул горемыку за плечо. Без ответа. Коко потряс его сильнее. Тот поднял голову, замычал и съехал под стол. Видя, что компания не складывается, Коко тем же путем вернулся на улицу.
Он шел дальше. Мы за ним. Вдруг его привлек взрыв хохота за забором. Видимо, во дворе собрались гости, да и калитка была открыта. Шимпанзе, нисколько не смущаясь, вошел во двор и направился к айвану. Пока шел – гости исчезли, как будто их и не было. Коко забрался на айван, устроился поудобнее и стал пробовать угощение. Потянулся за конфетой и замер, явно к чему-то прислушиваясь. Раздался треск мотоцикла. Это Николай догнал нас, вооружившись сачком и сеткой.
Коко сжался и со страхом уставился на калитку. Мы поняли, что звук работающего мотоциклетного мотора его пугает не на шутку.
Николаю дали команду отъехать и заглушить мотор. Максимов начал распутывать сеть.
Поскольку непрошенный гость явно собрался удирать через дувал, я зашел во двор, чтобы отвлечь его внимание. Коко, признав во мне старого знакомого, подбежал, взял за руку и, глядя в глаза, произнес свое обычное: «У-у-у», только очень жалобно…
Так, взявшись за руки, мы шли в сторону зоопарка. Я успел сказать, чтобы никто к нам близко не подходил. Мотоцикл пусть ведут на расстоянии, а при необходимости – включают мотор. Но Коко шел вполне спокойно.
Однако Николаю показалось, что шимпанзе начал тянуть меня на обочину, и он завел мотоцикл.
Коко вскочил ко мне на руки, уцепился за шею, крепко прижался, дрожа всем телом. Не знаю, как я устоял на ногах. Тарахтенье прекратилось. Но шимпанзе на землю возвращаться не желал. Так я и донес его до уже отремонтированной клетки. Он быстро соскочил с рук и зашел в жилище. Мне оставалось только закрыть дверцу. Коко же, дружелюбно обняв Матильду, стал ей что-то усиленно лопотать на своем обезьяньем языке об интересной прогулке.
Воспоминаниями поделилась Алла Ромашко, наш корр.
